Хранилище оказалось небольшой комнатой, площадью не более тридцати-тридцати пяти футов, с высоким потолком, который автоматически зажегся хирургическим ярким светом, как только они вошли. Вдоль стен выстроились стеллажи и тумбы с книгами, шкатулками, антиквариатом и всякой прочей дребеденью, добытой Аро за несколько сотен лет. Но все, же Виктор был несколько разочарован, ожидая найти помещение более… значительного масштаба. Впрочем, эта досадная неожиданность играла на руку хотя бы тем, что существенно упрощала поиски.
Пока вампиры осматривали хранилище, не особо церемонясь с его содержимым, Ринальди, остановившись на пороге, с ленивым интересом перелистывал ветхий фолиант в сером кожаном переплете, украшенный золотым тиснением, изъятый с ближайшей полки, дожидаясь, пока кто-нибудь не объявит, что искомый артефакт найден. Желтые страницы рвались, крошились, оставляя на пальцах пыль, пауза все затягивалась, превращаясь в красноречивое признание. Время шло, вначале энергичный шум, звон бьющегося стекла постепенно сходил на нет, и наконец совсем умолк. Виктор поднял голову, отрывая взгляд от текста, и швырнул книгу на пол, к остальным, упавшим или отброшенным за ненадобностью предметам, отчего дряхлая обложка окончательно оторвалась и легла к ногам прекрасной Далии. Вампиресса вздрогнула и подняла обеспокоенные глаза на магистра, словно это был не безобидный кусок кожи, отчасти напоминающий распластавшийся на мраморе труп летучей мыши, а выпавший неблагодарный жребий озвучить весть о постигшей неудаче. Лицо у Ринальди было спокойное, будто слепок, вылепленный и раскрашенный в точности под выражение, которое ему требовалось – твердое, уверенное и терпеливое. Ни раздражения, ни огорчения - только ужасное ледяное лицо, ни одна морщинка, ни один мускул не выдавал слабости, беспокойства, и глаза, сосредоточенные и жесткие, как у хищника перед прыжком – одна сплошная неживая маска, под молчаливым давлением которой Далии сделалось крайне неуютно и захотелось отвести взгляд. Мотнув головой, словно пытаясь сбросить наваждение, она проговорила одними губами:
- Ее нет. – И затем выдавила из себя сдавленный шепот: - Чаши здесь нет…
Так как Сульпиция была всецело занята покалеченной рукой и больше не сопротивлялась, Эмиль позволил себе немного расслабиться и в это самое время чуть придвинулся к двери, чтобы хоть одним глазком взглянуть на происходящее внутри хранилища Волтури, допустив тем самым роковую ошибку. Пленнице понадобилось лишь несколько секунд чтобы, с диким криком вывернувшись в руках своего стража, оторвать ему голову. Пожалуй, Виктор мог ей помешать – не так уж сложно уловить движение за спиной, даже когда оно только начинает зарождаться в непокорном теле, оценить намерения и шансы на успех. Заключительный этап заранее проигранного Эмилем сражения он, не слишком торопливо обернувшись, увидел воочию, и даже позволил вампирессе на какой-то короткий миг насладится надеждой на спасение, даровав незначительную фору.
Чаши в хранилище не было, а сама Сульпиция об артефакте не знала ровным счетом ничего. И, не смотря на то, что, если действовать мудро, Орден еще мог извлечь определенную выгоду, случившееся так и оставалось полнейшим и безоговорочным фиаско. Черная волна ярости, бесконтрольного гнева стремительно росла и ширилась в нем как смертельный, беспощадный шторм, обрушивающийся на хлипкое суденышко, желая разломить его как щепку и унести в пучину как можно больше душ и когда вампиресса была уже в самом конце коридора, рука Виктора, как стальные клешни, схватила ее за волосы и рванула назад с такой силой, что еще чуть-чуть и раздался бы хруст шейных позвонков. Голова Эмиля полетела прочь, как детский мячик. Развернув супругу Аро лицом к себе магистр, схватив ее другой рукой за горло, с силой швырнул в стену, но прежде чем ноги жертвы, коснувшись пола, успели предательски подкосится, Ринальди снова оказался рядом, не давая упасть. Они замерли, близко, как любовники, которыми никогда не были, одно лицо в дюйме от другого, и если Сульпиция солжет на единственный вопрос, призрачную и заведомо ложную надежду, отделяющую ее от смерти, он сразу же увидит это в расширенных от страха глазах.
- Если бы Аро хотел спрятать что-нибудь крайне ценное, он мог бы спрятать это не здесь?